— Вы немного обеспокоены моим участием в том, что дело «Соединенные Штаты против Чанс» взято в рассмотрение в конце прошлого срока, — пряча улыбку, ответила Найт.
Рэмси резко выпрямился на своем стуле.
— Не стоит верить всему, что говорят.
— Как раз наоборот: я обнаружила, что разведывательная сеть клерков необычайно точно трактует факты.
Рэмси снова откинулся на спинку стула.
— Ну, должен признаться, что меня это немного удивило. В данном деле нет юридических тонкостей, требующих нашего вмешательства. Нужно ли еще что-то говорить? — И он вскинул вверх руки.
— Таково ваше мнение?
Щеки Рэмси слегка покраснели.
— Таково официальное мнение Верховного суда, которое не меняется вот уже пятьдесят лет. Я лишь прошу вас относиться к судебным практикам с уважением, которого они заслуживают.
— Вы не найдете человека, который больше, чем я, уважал бы это учреждение.
— Счастлив по этому поводу.
— И я с радостью выслушаю ваше мнение по поводу дела Чанс после того, как мы во время прений узнаем, что думают о нем остальные судьи.
Рэмси спокойно на нее посмотрел.
— Прения будут очень короткими, учитывая, сколько требуется времени, чтобы сказать «да» или «нет». Проще говоря, к концу дня у меня будет по меньшей мере пять голосов, а у вас — ни одного.
— Ну, я убедила троих судей проголосовать за слушание дела.
У Рэмси сделался такой вид, будто он вот-вот расхохочется.
— Вы скоро узнаете, что разница между количеством голосов, отданных за то, чтобы заслушать дело в суде, и за то, чтобы принять по нему решение, огромна. Поверьте мне, большинство будет у меня.
Найт мило улыбнулась.
— Ваша уверенность вызывает восхищение. Этому мне стоит у вас поучиться.
Рэмси встал, собираясь уйти.
— Тогда подумайте над еще одним уроком: маленькие ошибки имеют обыкновение приводить к большим. Наша работа — штука пожизненная, и единственное, что у нас есть, — это репутация. Если она разрушена, ее уже не вернуть. — Рэмси направился к двери. — Желаю вам продуктивного дня, Бет, — сказал он и вышел.
Глава 3
— Руфус? — Сэмюель Райдер осторожно прижал трубку к уху. — Как ты меня нашел?
— В здешних краях не так много адвокатов, Сэмюель, — ответил Хармс.
— Я больше не служу в ОНВЮ.
— Наверное, на гражданке платят лучше.
— Иногда я скучаю по форме, — соврал Райдер.
Он был перепуганным до полусмерти новобранцем, к счастью, с дипломом юриста, и оказался на безопасном местечке в отделе начальника военно-юридической службы — или ОНВЮ, — вместо того чтобы с винтовкой в руках пробираться сквозь джунгли во Вьетнаме: толстый, трясущийся от страха солдат, отличная мишень для врага.
— Мне нужно с тобой встретиться. Не хочу говорить по телефону зачем.
— В Форт-Джексоне все в порядке? Я слышал, тебя туда перевели.
— Ясное дело. С тюрьмой все нормально.
— Я не это имел в виду, Руфус. Мне интересно, почему ты решил разыскать меня после стольких лет.
— Ты же по-прежнему мой адвокат? С того единственного момента, когда мне потребовалась помощь…
— У меня очень плотное расписание, и я обычно не езжу так далеко.
Рука Райдера сильнее сжала трубку, когда он услышал следующие слова Руфуса.
— Мне очень нужно встретиться с тобой завтра, Сэмюель. Тебе не кажется, что ты мой должник?
— Я сделал для тебя тогда все, что смог.
— Ты согласился на сделку. Быстро и без проблем.
— Нет, — возразил Райдер, — мы заключили досудебное соглашение с представителями суда, обвинитель его подписал, и это было очень умное решение.
— Ты даже не попытался смягчить мой приговор, в отличие от большинства адвокатов.
— Кто тебе такое сказал?
— В тюрьме можно многому научиться.
— Ну, остановить фазу вынесения приговора нельзя. Ты не забыл, что мы представили наше дело на рассмотрение членов комитета?
— Но ты даже не вызвал свидетелей, и вообще я не заметил, чтобы ты особо старался ради меня.
— Я сделал все, что мог, — начал защищаться Райдер. — Хочу напомнить, Руфус, что тебя могли приговорить к смертной казни. Маленькая белая девочка, и все такое. Тебе могли припаять убийство первой степени. По крайней мере, мне так сказали. Ты остался в живых.
— Завтра, Сэмюель. Я внесу тебя в список моих посетителей. Часов в девять утра. Спасибо тебе, спасибо огромное. Да, и принеси с собой маленький радиоприемник.
И прежде чем Райдер успел спросить, зачем нужен приемник и вообще с какой стати ему навещать Руфуса, Хармс повесил трубку.
Райдер откинулся на спинку невероятно удобного кресла и обвел глазами просторный, отделанный деревянными панелями кабинет. Он работал юристом в маленьком городке в сельском районе, недалеко от Блэксбурга, штат Вирджиния, и все у него было отлично: прекрасный дом, новый «Бьюик» каждые три года, отпуск два раза в год. Он оставил прошлое за спиной — особенно самое ужасное дело, которым ему довелось заниматься за свою короткую карьеру военного адвоката. Дело, вызывавшее тошноту под стать той, что появляется, если выпить скисшего молока, только никакое количество таблеток не могло прогнать то отвратительное чувство…
Райдер провел рукой по лицу, и его мысли вернулись в начало семидесятых, время хаоса в армии, стране, да и во всем мире. Все обвиняли всех за все, что когда-либо шло не так в истории вселенной. В голосе позвонившего ему Руфуса Хармса звучала горечь, но ведь он на самом деле убил ту девочку. Жестоко. Прямо на глазах ее семьи. Всего за несколько секунд, прежде чем кто-то успел ему помешать, сломал ей шею.
От имени Хармса Райдер договорился о досудебном соглашении, но по закону армии имел право отказаться от сделки во время фазы вынесения приговора. Ответчику могло быть назначено наказание, либо оговоренное в досудебном соглашении, либо вынесенное судьей или присяжными, только в исполнении военных. Однако в любом случае приговор был бы меньше. Слова Хармса задели Райдера, потому что тогда его убедили не слишком стараться во время фазы вынесения приговора. Он согласился с обвинителем, что нет смысла вызывать сторонних свидетелей, которые могли бы рассказать о характере Хармса и тому подобное. Кроме того, не попытался отыскать новые факты и свидетелей, положившись на данные из официального заключения.
До некоторой степени он нарушил правила, потому что по закону ответчик никоим образом не может быть лишен права отказаться от сделки. Если б Райдер не предпринял определенных шагов в этом направлении, прокурор потребовал бы смертного приговора и, учитывая суть преступления, добился бы успеха. То, что убийство произошло так стремительно, что доказать его преднамеренность было бы очень трудно, значения не имело. Холодное тело ребенка разбивало любой логический или юридический анализ.
Никого не волновала правда про Руфуса Хармса. Он был чернокожим мужчиной, который бо€льшую часть своей армейской карьеры провел на гауптвахте. Бессмысленное убийство ребенка, вне всякого сомнения, не улучшило мнение армии о нем. Многие считали, что такой человек не имеет права на честный суд, разве что тот будет быстрым, очень болезненным и смертельным. И, возможно, Райдер относился к их числу. Так что он не лез из кожи вон, чтобы защитить Хармса, но добился того, чтобы ему сохранили жизнь — лучшее, что мог сделать для него любой адвокат.
И сейчас Райдер спрашивал себя: почему Руфус вдруг захотел с ним встретиться?
Глава 4
Джон Фиске встал из-за стола совещаний и посмотрел на своего оппонента, Пола Уильямса. Молодой помощник адвоката штата только что закончил излагать детали своего ходатайства.
— Ты придурок, Поли, и все испортил.
Когда Фиске повернулся к судье Уолтерсу, он едва сдерживал возбуждение. Джон был широкоплечим, и хотя его рост равнялся шести футам, он все равно на пару дюймов уступал своему младшему брату. В отличие от Майкла Фиске, его лицо вряд ли отвечало стандартам классической мужской красоты: пухлые щеки, слишком заостренный подбородок и дважды сломанный нос — один раз в средней школе во время соревнований по борьбе, второй остался напоминанием о службе в полиции. Однако черные волосы, падавшие на лоб и растрепанные, выглядели весьма привлекательно и даже непосредственно, а в глазах сиял напряженный ум.