— Но ты же не считаешь, что Бэрон знает, где клад? — вновь спросила она.

— Если б он знал, то разве жил бы так, как живет сейчас?

— Тоже верно. Так что собираешься теперь предпринять?

— Пойду по следам Косты и попробую выяснить то, что выяснил он.

— Но зачем было его убивать?

— Если он раскрыл местонахождение клада, то вот тебе и мотив.

— А что тогда с тремя остальными?

— Не знаю.

— Послушай, как только пройдут похороны, я сразу опять начну тебе помогать.

— Это совсем необязательно. Ты сейчас больше своим родным нужна.

— Но я ведь женщина, Декер.

Он явно ничего не понял:

— Ну да, в курсе. И что с того?

— Это означает, что я существо многозадачное, — отозвалась она с улыбкой.

Амос кивнул:

— Ладно. Но будем еще держать в голове, что у нас тут и серьезная наркоторговля вписана, причем с полным букетом вплоть до насильственных преступлений. Я пробил Брайана Коллинза по базе ФБР. Совершенно хладнокровный убийца. Если тут и еще такие же болтаются поблизости, то нам придется туго.

— Эй, вообще-то это наша с тобой работа.

Он посмотрел на нее так пристально, что она тут же поспешила сказать:

— Знаю-знаю. Ты не хочешь, чтобы со мной что-нибудь случилось. Но я сама на такое подписывалась. Без всяких ограничений. Я прикрываю твою спину, ты — мою, так ведь?

Он кивнул:

— И вот еще что, Декер…

— Что?

— Я… я тут случайно услышала твой разговор с Зоей на лестнице, перед твоим отъездом в Нью-Джерси.

Амос отвел взгляд, насупился.

— Ты просто молодец, что все ей рассказал. Я знаю, это ей очень помогло. И… и спасибо тебе за это.

Все еще глядя в сторону, Декер ответил:

— Она еще совсем ребенок. Ни к чему ей вообще все эти вещи.

— Но раз уж пришлось, то очень хорошо, что у нее теперь такой друг, как ты.

— И такая тетя, как ты, — добавил он.

Опять потер макушку, пытаясь разгладить по-прежнему торчащие во все стороны волосы.

— По-моему, ты чем-то обеспокоен, — произнесла Джеймисон. — Это ведь никак не связано с расследованием?

Он покачал головой.

— Что же тогда?

— В том институте, куда меня отправили после черепно-мозговой травмы, мне много чего наговорили, но кое-что из сказанного особенно не дает мне покоя.

— Что именно?

— Они сказали, что поврежденный мозг постоянно меняется. Первой реакцией стали абсолютная память и синестезия. Но предупредили еще, что в дальнейшем могут быть и другие изменения, даже спустя многие годы.

— Но уже больше двадцати лет прошло, и ничего не изменилось, верно?

— Пока я не получил здесь по башке.

— Но ты же говоришь, что сбои в памяти больше не повторялись. А что синестезия?

Декер посмотрел на нее.

— Когда я застрелил Брайана Коллинза, то не видел тот ярко-синий цвет, который обычно вижу.

— А какой цвет видел?

— Никакого. И ни обычного головокружения, ни клаустрофобии. В общем-то, ничего страшного, не особо-то это приятные вещи. Но это означает, что у меня в голове и в самом деле что-то изменилось. И это, так сказать, немного нервирует.

— Да сама вижу. Наверное, действительно та недавняя травма как-то сказалась… Но синестезия, может, еще и вернется.

— С одной стороны, я не особо хочу, чтобы она возвращалась. С другой…

— С другой — ты боишься, что с тобой произошли и еще какие-то перемены?

Теперь Амос смотрел ей прямо в глаза:

— Я уже стал кем-то другим, Алекс. Я не хочу еще раз через все это проходить. Потому что не знаю, кем стану дальше. — Со смущенной улыбкой он добавил: — И давай смотреть правде в глаза: этот человек может и не прийтись тебе по вкусу.

Глава 47

Пепел к пеплу, прах к праху.

Когда Декер хоронил жену с ребенком, то, стоя перед их могилами, словно видел какую-то страшную галлюцинацию. Сознавал, что происходит, но все равно до конца не верил, что все это может иметь хоть какое-то отношение к реальности.

И понимал по собственному опыту, что жена и маленькая дочь Фрэнка испытывают на его похоронах точно такие же чувства. Сегодня они сделают то, что полагается делать в таких случаях, скажут и выслушают все полагающиеся в таких случаях слова. Вернутся домой и лягут спать. А наутро, когда проснутся, первым делом подумают: где же их муж и отец?

Погода выдалась холодная и ветреная, а из-за клубящихся над самой землей густых низких облаков атмосфера казалась еще более гнетущей.

Родители Фрэнка с совершенно опустошенным видом оцепенело сидели в окружении своих взрослых детей.

Сидя прямо перед гробом, Эмбер обнимала устроившуюся у нее на коленях Зою, которая крепко прижималась головой к материнской груди. По обеим сторонам от нее на складных металлических стульчиках у гроба расположились ее сестры. Присутствовали здесь и несколько сотрудников фулфилмент-центра, включая Тэда Росса, а также несколько каких-то молодых женщин — Декер предположил, что это матери одноклассниц Зои. Больше на похороны никто не пришел. Митчеллы прожили в Бэронвилле не слишком-то долго, чтобы обзавестись большим количеством друзей.

Костюма, чтобы надеть на похороны, у Амоса не было, а быстренько подыскать что-нибудь подходящее при его габаритах было совершенно нереально. В общем, пришлось довольствоваться обычными штанами цвета хаки, свитером и пальто.

Он стоял в самых последних рядах, почти не прикрытый хлипким шатром, который возвели по случаю непогоды. Под ногами у него ковром расстилался кочковатый зеленый дерн. Из-под края шатра то и дело задувало капли дождя, но это его не беспокоило — он даже и не пытался протиснуться поглубже. Все-таки не член семьи — пусть лучше те, кто только что потерял близкого человека, не испытывают недостатка в пространстве.

Он встретился взглядом с Россом, и оба мужчины обменялись короткими приветствиями. Молодец он, что пришел, подумалось Декеру. Росс незаметно для остальных бочком придвинулся к нему.

— Надеюсь, что никто тут не против моего присутствия, — негромко произнес он.

— Вы ведь пришли отдать дань памяти покойному. Кто может быть против?

Росс полез в карман, вытащил какую-то визитку и протянул Декеру:

— Что это такое?

— Как бы там дальше ни сложилось, это один из лучших адвокатов в Пенсильвании. Он выбьет из «Максуса» все, что положено, — все до последнего пенни. — Показал на Эмбер с Зоей. — Они это заслужили. Тогда они смогут уехать из этой дыры и подыскать более приличное место для житья.

— Спасибо, — поблагодарил Декер. — Но с чего вдруг такая забота? Вы ведь сами там работаете. Хотите, чтобы ваша компания попала на большие деньги?

— Встречались с моим папашей, говорите?

— Было дело.

— Редкостный говнюк.

— Не стал бы с этим спорить.

— С матерью он просто жутко обращался, да и со мной тоже, сказать по правде. В жизни ему этого не забуду. Вечно-то я у него крайним оказывался, вечно он меня во что-нибудь мордой тыкал. Развивал во мне комплекс неудачника. А такое не проходит бесследно.

— Вполне вас понимаю.

— Так что, когда у маленького человека есть возможность дать сдачи, этим надо пользоваться, — вполголоса произнес Росс. Указал на карточку. — Передайте, пусть обязательно ему позвонит.

— Передам.

Росс отошел.

А через несколько секунд священник принялся возносить хвалу человеку, которого никогда не знал. Спели несколько гимнов, прозвучала заключительная молитва. После этого мужчина в церковном облачении наклонился к вдове и произнес ей с глазу на глаз несколько положенных проникновенных слов. Утешительно похлопал Зою по голове. Та при прикосновении незнакомого человека вся сжалась, и Джеймисон ободряюще положила руку племяннице на плечо.

И на этом все закончилось.

Почти три с половиной десятилетия жизни съежились до каких-то тридцати минут — приблизительно столько и занял окончательный уход Фрэнка Митчелла из земной юдоли.