Полицейский принялся внимательно разглядывать фотографию Руфуса Хармса, затем снял трубку и быстро набрал номер. Ему не хватало еще кое-какой информации, и он получил ее через минуту. Форт-Джексон находился приблизительно в четырехстах милях от Вашингтона, округ Колумбия. Возможно ли, что именно Хармс прислал ту апелляцию, которую упоминал Джон Фиске? И, если это так, почему, согласно «теории» Фиске, его брат забрал ее?

Чандлер снова опустил глаза на список звонков и некоторое время смотрел на один из номеров, не в силах понять, что его зацепило, — возможно, то, что это был офис какого-то адвоката, и в списке таких номеров имелось несколько. Имя Сэм Райдер ничего не значило для детектива, даже если б он сосредоточился на нем по какой-то причине. Чандлер положил список на стол и стал размышлять: быть может, нужно пригласить Фиске и Сару Эванс и заставить их рассказать, что происходит. Но инстинкты, выработанные за тридцать лет работы, выдали лишь одну заповедь: никому нельзя доверять.

— Давай, Джон, — умоляюще сказала Сара.

Рабочий день приближался к концу, и они сидели в ее кабинете.

— Сара, я даже не знаком с судьей Уилкинсоном.

— Но как ты не понимаешь? Если кто-то из суда действительно вовлечен в это дело, у нас появится превосходный шанс получить новую информацию, потому что там будет весь персонал суда.

Фиске снова собрался запротестовать, но передумал и потер подбородок.

— Когда начинается мероприятие?

— В семь тридцать. Кстати, твой приятель из военно-юридической службы еще не звонил?

— Звонил. Существуют два файла, по которым могли быть поданы апелляции. Послужной список Хармса, содержащий не только историю его службы, но и оценки, личную информацию, контракт на поступление на военную службу, выплаты и медицинскую карту. Второй файл с записями заседаний военно-полевого суда должен был находиться вместе с Хармсом в Форт-Джексоне. Отчет о работе его адвоката — в офисе военно-юридической службы, занимавшейся его защитой. Если, конечно, все это не потерялось, ведь прошло столько лет… Дженсен проверяет. Он пришлет все, что сможет.

Когда Сара стала собираться домой, Джон остался сидеть.

— Что ты можешь рассказать о Найтах? Об их прошлом и всем остальном.

— А почему ты спрашиваешь?

— Ну, мы же отправляемся на вечеринку, которую они устраивают. Она занимает высокое положение в суде, а Джордан Найт и сам по себе очень важная персона. Из чего следует, что они являются частью расследования, ты со мной не согласна?

— Ты наверняка знаешь о прошлом Джордана Найта больше, чем я. Он из твоего родного города.

Фиске пожал плечами.

— Верно. Джордан Найт хорошо известен в Ричмонде. Во всяком случае, так было, пока он не начал заниматься политикой. Он заработал много денег.

— И обзавелся огромным количеством врагов?

— Нет, я так не думаю. Он много сделал для Вирджинии. К тому же он сдержанный и приятный человек.

— В таком случае, он совсем не пара для Элизабет Найт.

— Не сомневаюсь, что она отдавила немало ног на пути наверх.

— Гораздо больше, чем ты можешь себе представить. Это связано с территорией. Крутой федеральный прокурор оказался еще более крутым судьей. Всем известно, что Элизабет долго готовилась занять место в Верховном суде. Она собирает голоса при прохождении большинства серьезных процессов, что сводит Рэмси с ума. Я уверена, что именно по этой причине он так себя с ней ведет. Лайковые перчатки, по большей части, но периодически он не может удержаться и делает острые выпады в ее сторону.

Фиске вспомнил, как жестко схлестнулись судьи во время пресс-конференции. Так вот в чем дело…

— Насколько хорошо ты знаешь остальных судей? Складывается впечатление, что ты не сомневаешься в их способности совершить убийство.

— Как и в большинстве подобного рода организаций, я знакома с ними лишь поверхностно.

— А каков послужной список Рэмси?

— Он является председателем Верховного суда… а ты ничего о нем не знаешь?

— Просвети меня.

— Он был членом суда перед тем, как его назначили председателем десять лет назад.

— В его прошлом есть что-то необычное?

— Он был военным. Армия или морская пехота. — Сара перехватила взгляд Фиске. — Даже не думай, Джон. Рэмси не станет убивать людей. Ну а в остальном — только факты официальной биографии.

На лице Фиске появилось недоумение.

— Я думал, что смогу узнать все о судьях, поговорив с клерком.

— Клерки до определенного предела склонны держаться обособленно, хотя каждый четверг наступает счастливый час, когда мы собираемся вместе. Ну, и периодически клерки одного судьи приглашают клерков другого на ленч, чтобы лучше узнать друг друга. В остальном, офис каждого судьи держится сам по себе. — Сара немного помолчала. — Ну, за исключением знаменитой сети обмена мнениями среди клерков.

— Майк рассказывал мне что-то похожее, когда только начал работать в суде.

Она улыбнулась.

— Не сомневаюсь. Клерки являются рупорами своих судей. Мы постоянно посылаем пробные шары, представляем друг друга на месте судьи. К примеру, Майкл не раз спрашивал у меня, что нужно, чтобы Найт присоединилась к Мёрфи для создания коалиции большинства.

— Но Мёрфи уже и так определяет мнение большинства, зачем ему другие голоса?

— Похоже, ты понятия не имеешь о том, как мы работаем.

— Я лишь недалекий провинциальный адвокат.

— Ладно, мистер Недалекий Провинциальный Адвокат; правда состоит в том, что если б я получала десять баксов всякий раз, когда большинство начинает расходиться во взглядах и ему не хватает голосов, то стала бы очень богатой. Хитрость состоит в том, что нужно разработать позицию, которая получит пять голосов. Естественно, оппозиция не тратит время зря. Одновременно может существовать несколько различных мнений. Их грамотное использование является настоящим искусством.

Фиске с интересом посмотрел на Сару.

— Я считал, что те, кто высказывают другое мнение, оказываются среди проигравших. Какие у них могут быть рычаги давления?

— Предположим, судье не нравится то, как формируется мнение большинства, и тогда он либо пускает в оборот проект, содержащий такое едкое несогласие, которое может заставить суд выглядеть не лучшим образом, если оно будет опубликовано, или просто приведет к тому, что среди большинства нарушится единство. Или, еще того лучше, судья дает понять, что намерен сформулировать несогласие в своем проекте, если мнение большинства не изменится. Они все так поступают. Рэмси, Мёрфи, Найт. Они сражаются не на жизнь, а на смерть.

Джон покачал головой.

— Как одна долгая политическая кампания, неизменно клянчащая голоса. Юридическая версия «Дай мне контракт на беконную свинину, и получишь мой голос» [262] . Дай мне то, что я хочу, и получишь мой голос.

— И правильный момент выбора сражений. Предположим, одному или нескольким судьям не нравится решение, принятое по какому-то делу пять лет назад. Суд редко меняет собственные решения, поэтому нужно мыслить стратегически. Такие судьи могут использовать текущее дело, чтобы начать строить фундамент для опровержения старого судебного прецедента. Такая же схема существует и для выбора дела. Судьи постоянно находятся в поиске правильного дела, чтобы использовать его в качестве средства для изменения не устраивающего их прецедента. Это напоминает шахматную партию.

— Остается надеяться, что в процессе розыгрыша партии не будет утрачена одна важная вещь.

— О чем ты?

— Справедливость. Может быть, именно справедливости искал Руфус Хармс. Причина, по которой он составил апелляцию. Ты думаешь, он может рассчитывать на справедливость здесь?

Сара опустила глаза.

— Я не знаю. На самом деле конкретные люди, фигурирующие в делах, не имеют значения. Но во время рассмотрения устанавливаются прецеденты, и именно это важно. Все зависит от того, о чем он просит. Как оно повлияет на другие дела.